Когда работники науки берутся за художественную литературу, некоторым из них кажется, что всё получится сразу и хорошо, почти как у Ефремова. Это же беллетристика, а не тензорный анализ.
Но есть несколько важных отличий.
Научная работа как правило посвящена крайне узкой проблеме, и даже понять её могут только несколько исследователей во всём мире, которые также работают над этой темой. Поэтому так важна оценка сообществом. Реальные научные работники почти не страдают от выходок лжеучёных просто потому, что в любой области практически все всех знают и ни одно открытие без долгих мелких работ не делается. Человек, с ходу опубликовавший “Историю Второй Мировой Войны” без единой подготовительной работы — шарлатан, и это очевидно.
В случае, если шарлатанство не очевидно, научные работники предпочитают опираться на мнение коллег. Как правило, они достаточно компетентны, чтобы распознать лажу и достаточно честны, чтобы сказать об этом в личном разговоре. Наука — это не госслужба и не менеджмент, шансы на карьеру там невелики, а на большие деньги и вовсе надеяться нечего.
То же самое касается и славы. Как показал опыт Ричарда Докинза, лучший способ для учёного, чтобы прославиться — это пойти работать клоуном.
Что до автора, то его оценивают читатели. Что о нём думают другие авторы — по большому счёту, не имеет значения.
На первый взгляд, это мелкое заблуждение. Но человеку со стороны даже трудно поверить, насколько сильно оно искажает восприятие мира.
Например, многие научные работники искренне уверены, что хорошие фильмы — это те, которые получают премии на международных кинофестивалях (даже если этот фестиваль проходит в глухой марокканской деревне и местного Золотого Верблюда вручают всем, кто заплатил за участие). Ведь это признание международного киноведческого сообщества.
Также научные работы обычно не предназначены для чтения.
Читать научные от начала до конца вовсе не обязательно. Современные научные работы вообще строятся по стандартной схеме — тема, введение, обоснование, длинное кладбище тех, кто писал по вопросу ранее, результаты самостоятельного исследования, вывод. Из этого вороха бумаг читать имеет смысл только тему и вывод.
Вообще, в науке процесс важнее конкретной работы. Даже те работы, которые действительно что-то открыли, устаревают, как только их идеи становятся общим местом.
Конечно, научному работнику бывает полезно почитать работы классиков, в честь которых названы методы, законы и теоремы. Он станет лучше понимаешь историю вопроса, и сможет усвоить что-то из мышления корифеев прошедших времён. Но без современных учебников пытливый студент скорее всего не просто не усвоит материал старых книг — а просто не сможет понять, что в них написано.
Также научное творчество — гиперкритичное. Настоящий работник неустанно ищет ошибки и изгоняет лженауку\ из своих собственных работ (единственное достойное поле для борьбы). Первый же вопрос к себе научного работника, который пережил что-то, похожее на озарение, — где и в чём я ошибся?
В литературе это губительно. Идеальных историй не существует, с этим придётся смириться.
Литературное творчество — не такое, как научное. Хотя тоже записывается буквами на бумаге.