Чтобы заранее предупредить возможные вопросы — сам автор публиковался в журналах. И это ровным счётом ничего не значит.
О том, что журналы читают рукописями годами и не возвращают, шутили ещё в советское время. Но прежде, чем искать хитрости, которые позволят преодолеть этот заслон — давайте вспомним, как вообще возникли журналы и для чего они были нужны?
Начнём с того, что дешёвая популярная литература устремилась навстречу читателю одновременно с книгопечатанием. Именно на рыцарские романы (тогдашний аналог приключений Конана-варвара) растратил свой скромный капитал знаменитый идальго Дон Кихот Ламанчский — и сделался первым толканутым ещё задолго до Толкиена.
Выросли журналы из альманахов — то есть астрологических календарей (да, вы правильно опознали арабский артикль “аль”), где печатали астрологические таблицы, а также всевозможные прогнозы пожаров, паводков, войн и других важных событий. Сперва они были рукописные, но потом, с появлением книгопечатания и ростом количества грамотного населения, сделались и крупнее, и подробнее. Именно в таких альманахах печатал свои мощные геополитические прогнозы Мишель Нострадамус (а вот книжку о том, как варить варенье, напечатал отдельно).
Уже к XVIII веку альманахи начали дополняться изящными стихами и увлекательными рассказами. Причём представления об авторском праве были в те годы весьма приблизительными: считалось нормой перевести и перепечатать удачную историю или стишок из чужого альманаха. Со временем из них пропала даже астрология: появились полноценные журналы, про которые вы могли даже слышать на уроках литературы.
Журнал или альманах XVIII века, разумеется, не похож на современный: скорее это просто книга, которая выходит регулярно и включает тексты различных авторов. Дело в том, что на страже развлечения публики стояло развитие техники. Читать уже умели многие, но станки не сильно ушли от того переделанного виноградного пресса, на котором ещё Гутенберг печатал. Соответственно, книги были весьма дороги и не особо удобны: это были просто типографские листы, сложенные в брошюру и неразрезанные, которые покупали в книжной лавке и относили к переплётчику. Что интересно, продавать книги уже разрезанными стали только в начале XX века: мне доводилось держать в руках так и не разрезанное советское издание 1934 года романа Ги Мазелина «Волки» (который интересен разве что тем, что в 1932 получил Гонкуровскую премию, лихо обойдя в голосовании «Путешествие на край ночи» Луи-Фердинанда Селина).
Ещё в XVII-XVIII веке подписными были не только ежемесячные, но и просто обширные издания — чтобы напечатать очередную “Орлеаниаду” или перевод чего-нибудь классического из древних, сначала собирались деньги с потенциальных читателей, и уже на этот сбор выходила книга.
Поэтому журналы были внешне не особенно отличимы от обычных книг. Они и служили ежемесячным развлечением для людей читающих — и единственным шансом пробиться для молодых авторов, у которых не было денег напечататься за свой счёт.
Уже в 1827 году Пушкин писал, что «Альманахи сделались представителями нашей словесности. По ним со временем станут судить о её движении и успехах».
Тем временем пытливый английский ум бился над тем, как соединить паровую машину и печатный станок, чтобы печатать задёшево огромными тиражами. Когда в начале XIX века это удалось, дешёвые готические романы начали клепаться в индустриальных масштабах. Теперь это были не журналы, а серии с продой: каждая глава выходила отдельной брошюрой на 8 страниц с чем-то жутким на обложке и заканчивалась на самом интересном месте. Огромными тиражами выходили готические истории, среди которых попадаются такие шедевры, как «Варни-князь вампиров, или Кровавый пир» и «Суинни Тодд, маньяк-цирюльник с Флит-стрит». Благодаря технической новинки тиражи выросли и подешевели, и вся Европа узнала про “автора Уэверли” (он же сэр Вальтер Скотт), лорда Байрона, Джейн Остин и Анну Радклиф. И про сестёр Бронте, само собой, ведь “Грозовой перевал” — любимая книга авторши “Сумерек”.
Душераздирающая сцена, где старую, даже не паровую типографию пытаются выдать за мощный бизнес-актив, неспроста открывает роман Бальзака “Утраченные иллюзии”.
Появление первых массовых газет, конечно, открыло для молодых, талантливых авторов новый канал связи с читателем. Когда материал был набран, оставался “подвал” — незанятый низ страницы. Там и стали печатать истории с продолжением. А плодовитые ребята вроде Виктора Гюго, Александра Дюма-отца, Оноре де Бальзака и Жорж Санд всегда были готовы этот подвал заполнить. Так и строчил они туда бесконечные романы-сериалы — потому что канала HBO тогда ещё не было.
Если сериал пользовался успехом — он со временем выходил отдельной книгой, сперва для Парижа, а потом и для прочих, не таких важных городов. А ещё по нему начинали идти спектакли, потому что телевизора не было, а сериал посмотреть хотелось. После того, как общественность узнала про гонорары Александра Дюма-отца за трилогию о мушкетёрах и Эжена Сю за “Парижские тайны” и десятки авторов засели за исторические романы, почти каждая газета вытащила роман с продолжением из подвала и поместила его на отдельную, литературную страничку.
Тем временем ко второй половине XIX века наконец-то наловчились делать и дешёвые книжки в мягкой обложке. В США появились Dime novels (как нетрудно догадаться, по 10 центов за книжку) про ковбоев, трапперов, шерифов и индейцев, из которых со временем вырос вестерн (хотя роман-кодификатор жанра, “Виргинец” Оуэна Уистера, выйдет только в 1902). Европа ответила на это целым валом приключенческих романов, которые творили такие мощные фигуры, как Жюль Верн, Луи Жаколио, Густав Эмар, Рафаэль Сабатини, Эмилио Сальгари, Томас Майн Рид и другие крутейшие фамилии с книжной полки твоего деда. Хотя на самом деле их читал ещё дед твоего деда: большая часть этих авторов была переведена на русский ещё до 1917 года, а советская власть переиздавала их отчасти из ностальгии, а отчасти чтобы не тратиться на авторские права.
Представление об авторском праве было у американских издателей самое приблизительное, поэтому как раз американские авторы писали много, а получали копейки. Например, в серии про крутого сыщика Ника Картера (в Российской империи даже выходили подражания про его собрата Ната Пинкертона, а Корней Чуковский над ними остроумно издевался) с самого начала писали негры по кабальным контрактам. Итог оказался по-настоящему смертоносным: Томас Чалмерс Харбо накатал где-то от 300 до 600 книжечек и умер в приюте для бездомных, Фредерик ван Ренсселер Дей написал около тысячи и застрелился, Эйджен Т. Сойер выбил себе гонорар повыше, но всё равно умер в том же 1924 году.
Тем временем американская издательская мысль размышляла над тем, как бы увеличить стоимость, не увеличивая объёма. Решение нашлось в виде журнала современного вида: такой же толщины, но в формате A4. В такой журнал, если печатать в две колонки, помещался 1 небольшой роман, 2 повести и ещё несколько рассказов.
К тому же в 1905 году была изобретена офсетная печать. Напечатать огромный тираж больше не было проблемой — лишь бы раскупали. И начался бум журналов в привычном нам формате.
Можно сказать, что эти pulp журналы были Голливудом до Голливуда — и по тематике, и по доступности, и по популярности. Рассказывать о них можно бесконечно, так что я просто приглашаю вас на мемориальный сайт, где можно позырить на обложки, порыться в архивах, узнать, сколько получали за повесть сэр Артур Конан Дойл и Джек Лондон. Ну или просто посмотреть на письмо Роберту Говарду из редакции журнала Weird Tales о том, что первая из историй про Конана Варвара принята к печати.
Одной из сильных сторон журнала было то, что он мог доставлять не только романы, но и рассказы. Соответственно, талантам Джека Лондона и О. Генри было, где расцветать.
Собственно, именно из этого формата родились знаменитые сначала дореволюционные, а потом и советские журналы с их многомиллионными тиражами и многотысячными гонорарами. То, что большую часть того, что там печатается, невозможно читать, советскую власть не особенно волновало — издание всё равно субсидировалось государством. К тому же, советская власть очень трепетно относилось к оффсетной печати — ведь именно внедрение скорострельных печатных станков позволило наладить агитацию и пропаганду и уберегло партию от судьбы Махно и Панчо Вильи.
Гонораров от нескольких публикаций в “Новом мире” хватило Солженицыну, чтобы закупиться макаронами до конца жизни, и потом сидеть на даче и спокойно писать уже совсем непроходные опусы. А то, что осталось от Нобелевской премии после уплаты всех налогов, было потрачено, разумеется, на вискарь.
А пока советская власть заставляла народ читать, во Франции в 1939 было изобретено новое, грозное оружие для досуга. Издательство Галлимар научилось печатать дешёвые книжки в мягкой обложке, из нескольких брошюр и уже разрезанных. Да-да, те самые pocket book-и. И уже очень скоро новый, более дешёвый и удобный формат начал теснить с лотков неповоротливые журналы, а про детективы Жоржа Сименона и философию Жана-Поля Сартра узнал весь мир.
График говорит сам за себя — появление книжек в мягкой обложке подкосило, а бум телевещания конца 1950-х намертво добил эпоху дешёвых журналов. Уже в 1960-х выходило полтора детективных журнала (вроде “Эллери Квина”) и примерно такое же количество научно-фантастических (включая “Amazing Stories”), где и публиковались всевозможные Желязны и Силверберги.
Собственно, в упадке русских журналов в 1990-е не было ничего удивительного — тот, кто хотел что-нибудь почитать, теперь просто покупал книгу, которые печатались даже не оффсетом, а ещё более дешёвой цифровой печатью. А появление интернета и электронных продаж на том же Литресе добило их окончательно: ведь теперь издание книги практически ничего не стоит. Интересная история доставляется читателю прямо на экран смартфона за несколько секунд: а журнал как канал доставки выглядит такой же неуместной древностью, как телеграф или радиоточка. С ускорением интернета и распространением смартфонов вымерли не только литературные журналы, но и обычный лайфстайл глянец вроде “Собаки” или “Хулигана”.
Сейчас в каталоге “Почты России” есть некоторое количество литературных журналов — и что примечательно, примерно треть из них выходит на татарском языке. Что тут скажешь? Нинди борылыш!
Конечно, где-то ещё выходят раритетные журналы вроде “Юности”, “Химии и жизни” или “Урала”. Хотя всем ясно, что после скоропостижной смерти в 1992 году величайшего журнала “Трамвай” ничего лучше уже не будет.
Единственным вариантом современного журнала, который мне видится, — это ежемесячная антология, куда собраны гарантированно качественные рассказы, тщательно отобранные редактором. В качестве образца можно взять выходящий на Амазоне Savage Realms Monthly. Если получится собрать достаточно удачные рассказы и сгенерировать достаточно эротичных воительниц для обложки, это вполне может иметь успех.