Знания бывают бесполезными
Я начну с истории, которая случилась не со мной.
Давным-давно, ещё в начале девяностых, одному человеку попалась полуподпольно изданная книжечка “Дим-Мак, или искусство поражения нервных центров”. Её автором значился Ван Би Нун — загадочный вьетнамский монах, мастер всевозможных боевых искусств.
В книжечке излагались жутко секретные приёмы, за которыми угадывалась терминология китайского цигуна. Почти все эти приёмы сводились к концентрации на потоках энергии ци в организме, умении неправлять её и следовать за ней. Это должно было дать преимущество в бою. Например, если пустить энергию по руке, то удар будет намного сильнее.
Счастливый обладатель книжечки тайных знаний начал усиленно тренироваться. И в конце концов действительно освоил такой удар, причём как положено — не тянул ци из внутреннего источника, а просто направлял её по линии удара.
Но однажды поблизости от его дома открылась настоящая школа карате. И на первой же тренировке знаток китайских тайн обнаружил, что в реальном спарринге нет времени воображать потоки и направлять энергию. Потому что всё происходит слишком быстро и всё внимание должно быть на действиях противника и стратегии боя.
Да и удар, усиленный энергией ци, оказался ничуть не сильнее и не точнее, чем у всех остальных новичков…
Получается, не все знания одинаково полезны. Можно потратить многие годы на попытки усилить удар секретными боевыми техниками — и не достичь никакого результата. Более того, можно потратить многие годы на овладение реальными боевыми искусствами — чтобы лишний раз убедиться, что против ножа или атаки толпой они совершенно бесполезны.
Древний китайский мудрец (на этот раз настоящий) Чжуан-цзы рассказывает про некоего Чжу Пинманя, который потратил три года и все свои семейные богатства на то, чтобы научиться охотиться на драконов. А потом за всю оставшуюся жизнь так ни одного дракона и не встретил.
Пособия о том, как писать книги и советы от всевозможных критиков, а также новомодные пособия о том, как написать успешный сценарий, удручающе напоминают учебники по охоте на драконов. Притом, что большинство авторов этих пособий не могут предоставить никаких трофеев.
И даже про опытных авторов случается сомневаться — следуют ли они своим советам или говорят, что положено?
Проблема не только в том, что большинство этих советов не работают. Проблема в том, что ещё большая их часть просто неосуществима.
Я попробую разобрать несколько самых популярных.
Всегда ли плоские герои — плохо?
Совет подробно расписывать биографии персонажей, мысленные интервью с ними, а также историю мест кажется разумным… но какой в этом смысл?
Мы хотим услышать историю об этих персонажах, а не собирать по кусочкам их личное дело.
Я повторю то, о чём говорил уже в другом месте — если бы во время войны Толкиен погиб вместе с архивом Легендариума, но рукопись “Властелина колец” уцелела — уже этого было бы достаточно, чтобы книга осталась в памяти читателей. Но если бы Толкиен погиб вместе с рукописью романа, а Легендариум уцелел — он бы так и лежал в папках одной из библиотек Оксфорда, вызывая не больше интереса, чем алхимические рукописи сэра Исаака Ньютона.
Даже в “Сильмариллион” отобраны именно истории, где действуют Феанор, Берен и Лютиэнь, Турин Турамбар и прочие герои легендарного прошлого.
Реакцию читателя на географические и династические отступления прекрасно показал Свиридов в известной пародии: “Из географических объектов в Белерианде имелись реки, озера, горы, равнины, пещеры, заливы, леса, поля. Их взаимное расположение, конечно же, очень интересно, но пересказывать на десяти страницах то, что можно нарисовать на одной несложной карте…”.
Образцом для современных писателей, видимо, должен служить Флобер, который пять дней сидел над страницей и пять лет — над “Мадам Бовари”. Итоговая рукопись занимает 487 страниц, а черновики — 1788. Нетрудно подсчитать, что если бы Флобер по примеру Дюма писал сразу набело, то он сам мог бы успеть за тот же срок даже с его черепашьей скоростью выпустить ещё 3 таких же романа и одну повесть.
Какой смысл множить страницы, которые всё равно никто не прочитает? “Чтобы автору было ясней”? Но если автор так заботится о ясности для себя — почему не позаботится о ясности для читателя? Например, просто написать ещё несколько рассказов, действие которых происходит в этом же мире.
Составление подробных планов тут граничит с составлением подробных биографией персонажей. Но так ли это необходимо?
Сама идея писать план он не очень конкретна, потому что неясно, насколько подробным он должен быть. В конце концов, сама рукопись романа и есть изложение описанных событий. Если мы обратимся к прошлому, то увидим, что одни классики писали планы, другие предпочитали писать в темноте. Но, даже те, кто писал планы, как Пушкин или Достоевский, никогда не следовали им рабски. Если в процессе работы приходила идея, они двигались за идеей, а не не пытались тащить сюжет по заранее намеченной дороге.
То же самое касается личных дел персонажей.
Насколько я понимаю, они пришли в учебники того же сценарного мастерства из прямиком из системы Станиславского, без понимания, для чего это делается. Проблема в том, что эти разборы конфликтов и подробные личные дела нужны режиссеру, чтобы быстро объяснить актёру, что он здесь делает и кого должен играть. Потому что актёры мало того что люди не особо догадливые, так ещё и работают на паре параллельных проектов. Вот и приходится режиссеру по-быстрому вводить актёра в образ за пять минут до начала съёмок.
Но вашим персонажем это объяснять не обязательно. Ведь они не играют, а действительно живут.
Авторы этих систем грозятся своим читателям, что если они не будут тратить время на анализ развитие характеров, то из персонажей станет плоскими, а сюжет неправильным. В это действительно можно поверить.
Но если хорошенько подумать, то начинаешь вдруг понимать, что и эти слова сами по себе совершенно бессмысленны.
Критики любят ими кидаться. Ну почти никто нет даже не пытался объяснить, я что именно они означают и почему это так важно.
Прямо по Хармсу: “Мы поблагодарили кассиршу и с радостью выбежали из магазина. Но тут, вдумываясь в слова кассирши, мы опять приуныли, так как ее слова показались нам лишенными всякого смысла.”
Что значит “картонные” или “плоские” персонажи? На моей памяти только Стивен Фрей пытался дать определение, которое однозначно позволяло бы что-то сказать. Он утверждал, что одномерный персонаж = это персонаж, которого можно охарактеризовать одним словом. Например, генерал. Или частный сыщик. У плоских персонажей есть ожидаемый образ, и они никогда за него не выходят.
Чтобы персонажи не были плоскими, их советуют прорабатывать заранее, писать для них импровизированные анкеты, мысленно с ними разговаривать и записывать эти разговоры.
Но давайте попробуем понять, а так ли это плохо и вообще, насколько рабочее перед нами определение.
Ну что с того, что персонаж существует именно благодаря историям, которые произошли с ним. Я знаю, что Шерлок Холмс знаменитый сыщик, потому что к нему приходят именитые клиенты. Я знаю, что он выдающийся сыщик, потому что что прямо на наших глазах он раскрыл множество запутанная дел.
Но если бы не было рассказов о Шерлоке Холмсе — откуда я мог бы это узнать?
Второстепенные и третьестепенные персонажи будут неизбежно немного стереотипны. Мы видим их всего лишь на мгновение и едва ли успеваем проникнуть в их внутренний мир. Тайны их личности просто нераскрытыми. Но они хотя бы понятно читателю. Это главное.
В так называемой серьёзной литературе хватает персонажей настолько странных и непредсказуемых, что читатель просто перестает их понимать. Да и в памяти держать слишком много приходится.
С другой стороны, всегда ли даже у главного героя должны быть подробно прописанные анкетные данные и мильон терзаний в несчастной душе?
Например, терзания персонажей Филипа К. Дика больше раздражают, чем углубляют образ. Мы уже поняли, что что главному герою непросто после развода, нам хочется посмотреть на окружающую его странный мир на пороге катастрофы, — но автор нас туда не очень-то и пускает.
Напротив, мы не знаем толком ничего о личностях многих персонажей Лема — Ион Тихий и Пиркс просто космические пилоты, Трурль и Клапауций просто роботы-кудесники. Мы ничего не знаем ни об их внешности, ни об их семье, ни об их политических взглядах. Но в какие удивительные приключения они периодически влипают!
Это не означает что Лем нравится всем. Например, Уильям Гибсон его терпеть не может. Лем не годится как образец для всех и каждого… но как нам его порой не хватает!
Всегда ли дурацкий сюжет — дурость?
Однако — как же быть с дурацким сюжетом? Неужели это тоже субъективно?
Неожиданно, но ответ — да.
И тут нужно рассказать ещё одну историю. На этот раз она случилось со мной.
Не буду скрывать — мне очень нравится “Жук в Муравейнике” Стругацких. Впервые я прочитал эту повесть лет 13 и до сих пор нахожусь под впечатлением. И это действительно классная смесь научной фантастики и шпионского триллера её, самое то для семидесятых. Если вы по какой-то причине её не читали, я очень советую вам её прочитать
Между тем сами авторы признают, что с точки зрения канонов детективного жанра расследование главного героя не лезет ни в какие ворота. Хотя бы потому, что почти все загадки сюжета так и остались без ответа. Вернее, ответы вроде бы есть, но авторы предпочли оставить их себе. Даже в комментариях к академическому изданию Борис Стругацкий попросту выкатил список вопросов и непоняток, которые они собирались объяснить в эпилоге, а потом решили этот эпилог не писать.
Вопросы эти весьма забавны. Но ознакомившись с ними, я вдруг понял, что самый главный вопрос так и остался тайной даже для самих авторов
(Если вы незнакомы с сюжетом “Жука в муравейнике”, можете пропустить следующий абзац.)
В чём, чёрт возьми, заключался хитрый план Экселенца насчёт Абалкина? Если руководитель спецслужбы и правда решил, что подброшенные загадочной сверхцивилизацией дети — это потенциальные маньчжурские агенты, спящие до подачи сигнала или до достижения определенного возраста, то почему они вообще оказались среди прогрессоров, натуральных агентов внедрения? У таких агентов неизбежно будут боевые навыки, вплоть до того, что в одной из последних сцен боевой приём Абалкина оказался полной неожиданностью даже для главного героя, хотя Мак Сим — стреляный воробей и штатный сотрудник КОМКОН-2. У агентов спецслужб есть доступ к самой секретной информации, а утечка может произойти в любой момент. Агенты находится на чужих планетах среди опасных, недостаточно прогрессивных цивилизаций. В случае того же Абалкина дошло до того, что какое-то время он был узником в местном концлагере и не имел даже связи с центром. А когда он внезапно дезертировал, на Земле его всё равно не смогли даже толком вычислить и отловить. Получается, на чём бы ни где стояла эта странная затея, она полностью провалилась при первой уже попытке сопротивляться. При этом прямо в Личном деле подчёркивается, что Абалкин не хотел становиться разведчиком, его привлекала зоопсихология и он мечтал изучать цивилизацию голованов. Почему ему этого не позволили? За человеком, который в уединенном заповеднике изучает поведение разумных собак, намного проще следить, его будет проще изолировать. Какой вообще смысл прятать потенциальных спящих агентов там, где ты заведомо не сможешь держать их под контролем?
После таких административных чудес уже не удивишься истории в “Трудно быть богом”, где два агента высокоразвитой цивилизации никак не могут найти себя посреди грязного средневековья, тупо потому что у них нет ни фотографий, ни ориентировок друг на друга…
Но следует ли из всего что я сказал, что “Жук в муравейнике” на самом деле — плохая повесть?
Нет, я по-прежнему её обожаю. Она настолько великолепна, что сюжетные натяжки просто не имеют значения. Несмотря на на шероховатости, которая замечаешь с возрастом, эта история настолько погружает тебя свой мир шпионских интриг и космической тайны, что всё равно хочется воскликнуть, как по слухам, воскликнул старый налетчик Эдди Банкер, ознакомившись со сценарием никому неизвестного начинающего режиссера Тарантино: “История совершенно бредова, ограбление никто так не делает. Я хочу в этом сниматься!”.
Неверно, что читатель откладывает книгу, потому что характеры плоские или потому что сюжете есть ошибка. Скорее, он оправдывает кривизной сюжета свою нелюбовь к книге, которая просто ему не созвучна. Он чувствует, что книга какая-то неправильная, начинает искать в тексте доказательства её неправильности. И со временем находит.
Можно ли определить меру таланта по одному тексту?
Обман в обещании научить писать хорошие книги, и рассказывать интересные истории — именно в прилигательных. Под хорошим и интересным разные люди понимают разное.
То, что будущего классика почти никогда не распознают по первому публикациям, известно всем историкам литературы. Почти в любую эпоху авторы, которым суждено стать классиками, растворены в огромной массе совершенно рядовых беллетристов, которых современники нередко ставят куда выше.
История сохранила бесчисленные свидетельства о полном непонимании современниками истории, которую поколением спустя назовут шедевром и о превознесении до небес сочинения, про которую сейчас не помнит даже специалист. Множество историй о том, как то, что сейчас считается образцом жанра, было отвергнуто издателем или агентом по совершенным надуманным даже для современников причине. А иногда «опытнейшие» редакторы и вовсе не узнавали чуть-чуть подправленный текст уже известной книги.
Да, есть по-настоящему ужасные тексты. Но начиная с какого-то уровня сравнивать писателей со спортсменами становится неуместно. В литературе нет ни чемпионов, ни генералов, ни первого и второго ряда. Есть авторы и читатели. Именно между ними всё и происходит.
Более того — ничьё мнение ни о каком тексте не позволяет оценить автора целиком.
Я не люблю творчество Леонида Каганова, но не могу не привести один пример из его опыта.
Однажды он подал на один конкурс два рассказа. Обозревателем конкурса был Сергей Лукьяненко. Из прочитанных рассказов он особо отметил два. Один из них был, по мнению Лукьяненко, написан на недосягаемом уровне и получил максимальную оценку “десять”. Другой был признан законченной дрянью и получил “ноль”.
Вы, я думаю, уже догадались, кто был автором этих рассказов.
Какой же из оценок следует доверять?
Доверять надо — только себе. Ну, и читателям (если они у вас есть).